СМИРИТЕЛЬНАЯ РУБАШКА (смирительный камзол) - особая одежда, препятствующая движениям рук и туловища при выраженном двигательном возбуждении психически больного. Была введена в психиатрическую практику в начале 19 в. В рамках т.н. механизированной психотерапии, предусматривавшей применение также др. механических "успокоительных" средств (смирительных мешков, стульев, кроватей, масок, груш, вращательных машин и др.), широко применялась до 60-х годов 19 в. Особенно широкое распространение механизированная психотерапия получила в Германии, придав нем. психиатрическим больницам своеобразный характер. С началом становления научной психиатрии и развитием принципа нестеснения, сторонниками которого были Дж. Конолли, В. Гризингер, В. Маньян, С. С Корсаков и др. выдающиеся психиатры, Ср. и др. средства механизированной психотерапии вскоре вышли из употребления.Добавлено (2009-08-22, 2:17 Pm)
---------------------------------------------
Одним из самых деликатных средств был «мешок» (Sack), сквозь тонкую ткань которого больной видел все окружающее, как в тумане; мешок охватывал не только голову, но и все тело и завязывался внизу под ногами. Ограничение движений должно было импонировать больному, уменьшение света—успокаивать. В случаях очень сильного возбуждения, мешок одевался поверх смирительной рубашки. Его изобретатель, Горн, высоко ставил психотерапевтические достоинства своего прибора, который, как он говорил, в одних случаях заставляет больного «догадываться», а в других «убеждаться» в полной бесцельности всяких разрушительных действий. При отказе от пищи достаточно было одной угрозы мешком. К сожалению, одна больная умерла в мешке, что вызвало большой скандал, и Горн вынужден был даже подать в отставку. Большим распространением пользовалось изобретенное в Англии другое успокоительное средство— смирительный стул, к которому больные привязывались ремнями (см. рис. 5). Горн говорил, что вынужденное положение тела заставляет отвлекаться от самого себя и направлять внимание наружу: «расстроенное самосознание приходит в норму, больной как бы пробуждается, делается спокойным, сознательным и послушным». По словам Крепелина, Горн так высоко ставил смирительный стул, что неоднократно заявлял о невозможности быть психиатром, если бы не было этого средства.
Столь же восторженно отзывался о нем Гейнрот. Совершенно аналогичным целям служила смирительная кровать, к которой привязывался больной, одетый в камзол со всеми необходимыми приспособлениями (в виде отверстий) для спуска выделений.
Убежденный пропагандист механической терапии, Горн усиленно рекомендовал еще один способ воспитательного воздействия: принудительное стопине на ногах, напоминающее распятие. Быстро наступавшая усталость и сонливость делали больного покорным и безвредным и—что особенно ценилось—появлялось «чувство уважения к врачу». После нескольких таких опытов достаточно было пригрозить больному стоянием, чтобы сразу достичь всего, что угодно. Нейман рекомендовал стояние в качестве наказания за агрессивные действия..
Добавлено (2009-08-22, 2:18 Pm)
---------------------------------------------
громной популярностью пользовалась кожаная маска, как вернейшее средство против криков и стонов, «крайне утомительных для самого помешанного, не говоря уже о других больных».
«Это самый невинный способ успокоения», — говорил изобретатель маски, знаменитый в свое время Аутенрит (1772—1835). Душевно-больные, по его мнению, ведут себя часто, как капризные дети, «выражающие свое упрямство в криках и шуме, особенно, когда это им запрещается». И вот, «если посредством указанного приспособления лишить их возможности вести себя таким образом, они теряют свое единственное орудие мщения и начинают чувствовать свою полную беспомощность». Эта «Автенритова маска» фигурировала и в русских психиатрических больницах начала XIX века. Придуманная тем же автором «деревянная груша», считалась менее надежным приспособлением, так как, хотя и мешала говорить, но нисколько не препятствовала реву (см. таблицу). Но особенно прославился Аутенрит своей камерой, представлявшей собой деревянный частокол, отделявший больного от каменных стен, от окон и двери. Перечисленные средства имели в виду исключительно успокоение и усмирение. Следующая группа мероприятий преследовала более специальные терапевтические задачи; это были «раздражители», рассчитанные на полезные реакции, на перегруппировку психических способностей с устранением явлений болезненных и заменой последних актами разумными и здоровыми. Одно из виднейших мест в этом — арсенале снарядов, напоминавшем оборудование современного Цандеровского института, занимала вращательная машина— изобретение Эразма Дарвина, введенное в психиатрическую практику Коксом. В Германию этот прибор привез тот же неутомимый Горн, внимательно следивший за всеми новинками в этой области. На приведенных рис. 8 и 9 изображены три разновидности аппарата: вращательная машина в собственном смысле, вращающееся колесо и вращающаяся кровать; первые два прибора были рассчитаны только на действие вращения, третий — имел в виду еще специально-целительный эффект центробежной силы.
Количество оборотов в минуту равнялось от 40 до 60, при чем наиболее благотворное действие приписывалось кровати: кровь приливала к голове и от этого получался целый ряд болезненных ощущений — головокружение, тошнота, рвота, непроизвольное выделение мочи, кала, чувство стеснения в груди, удушье, наконец, кровоизлияние в конъюнктиву глаз. Здоровый, которого сажали в машину для опыта, уже через две минуты молил о пощаде; больные выдерживали до четырех минут. «Умалишенные приучались таким образом к дисциплине». По некоторым отзывам у меланхоликов исчезали мысли о самоубийстве и отказы от пищи; и они делались, вообще, веселей. Лечили таким образом даже эпилептиков. «Где это не помогает, там уже ничто не поможет», — говорил Гейнрот. На ряду с показаниями к такого рода лечению, выработаны были и противопоказания: органические болезни сердца, беременность, физическое истощение, лихорадки. Кокс полагал, что действие вращающихся приборов может вполне заменить морское путешествие. Небезынтересно привести следующий отзыв Горна: «чем более впечатлителен больной и менее привычен к такого рода средствам, а следовательно, чем сильнее неприятные и тягостные ощущения, тем благодетельнее действие этого терапевтического приема».
