Великий сказочник
Говорят, что когда рождаются великие сказочники, звезды падают с небес, леса поют а капелла, а подземные реки выходят из берегов. Если вдруг выяснится, что 9 октября 1964 года жители мексиканского городка Гвадалахара в массовом порядке наблюдали подобные явления, мы ничуть не удивимся. Потому что именно в этот день на свет появился Гильермо дель Торо — будущий режиссер от бога и сказочник, каких поискать.
«Лабиринт Фавна», впрочем, едва ли можно назвать сказкой в привычном понимании этого слова. Эта история — не из тех, что вам захочется показать своим малолетним детям, если вы уже удосужились ими обзавестись. Гильермо не считает понятия «сказочность» и «детство» синонимичными; родственными — да, безусловно, но не более того.
Жестокостей в фильме не так чтобы очень много, но хватает — в некоторые моменты отчаянно хочется закрыть глаза или на пару секунд оказаться дома, под бабушкиным одеялом. Иногда режиссер добивается своей цели натуралистичностью, но чаще всего — игрой с нашим воображением.
Увидели кожистого безглазого товарища за столом с яствами, заприметили груду детской обуви неподалеку, сложили два и два, содрогнулись. Взглянули в глаза капитана Видаля, приготовившегося пытать пойманного партизана, вздрогнули снова — в предчувствии того, что станет с несчастным парнем через несколько часов. Воображение — чрезвычайно мощная штука, и некоторые режиссеры этим нагло и умело пользуются.
История маленькой Офелии, ко всему прочему, еще и не из тех, что завершаются не обязательно произнесенными, но непременно витающими в воздухе словами «И жили они долго и счастливо». Все куда сложнее, все куда реалистичнее, а значит — все куда лучше, чем можно было себе представить. Гильермо не склонен врать и заигрывать со своим зрителем, поэтому показывает реальность такой, какая она есть (или могла быть) на самом деле.
Если вы наивно полагали, что «Лабиринт Фавна» — это сказка с вкраплениями настоящей жизни, то готовьтесь к жестокому разочарованию: все обстоит с точностью до наоборот. Волшебные приключения Офелии остаются практически незамеченными обитателями нашего мира — у них и без того хлопот полон рот. Одни гоняют по лесам партизан, лелея мечты о наследнике, другие ценой риска для своей жизни повстанцам помогают, а третьи тщетно пытаются как-то ужиться с садистом-мужем, попутно убеждая себя и близких, что «так будет лучше».

Цитата:
"Называй капитана отцом, Офелия. Это всего лишь слово" (Кармен)

Требовать от двенадцатилетней девочки подвигов, на которые приходится идти взрослым, конечно же, неразумно — в конце концов, правило «от каждого по способностям» еще никто не отменял. Однако сложно не заметить, что задания, которые выдает принцессе подземного царства древний козлоногий Фавн, отражаются в реальной жизни — как сутью своей, так и последствиями.
В обоих мирах для того, чтобы стать волонтером добра, требуется недюжинная отвага; в обоих мирах собственная оплошность может послужить причиной гибели невинных существ; в обоих мирах готовность помогать другим прописана в генокоде порядочных людей.
А что Офелия так легко общается с волшебными созданиями, которых в упор не хотят замечать остальные — так это само собой разумеется. Дети — существа куда более склонные к настоящей Вере, нежели взрослые. Происходящим в фильме событиям, правда, можно дать и несколько иное объяснение, однако думать в этом направлении почему-то совершенно не хочется.
За роскошной оболочкой фильма (никто, надеюсь, не забыл, что дель Торо — бесподобный визуализатор? Тогда не стоит заострять на этом внимание) скрывается не одна, не две и даже не три морали, идеи, сути — называйте, как хотите. Заметить лишь одну или не заметить вовсе — значит, расписаться в собственной невнимательности. Назвать какую-то из них наиглавнейшей, возвысив ее над остальными, — значит, отвесить режиссеру сомнительный комплимент. Гильермо не для того старался, чтобы зритель, выйдя из темного кинозала и задумчиво почесав подбородок, выдал глубокомысленное: «Фашисты — козлы!»
«Лабиринт Фавна» — вообще довольно серьезная встряска для разума и чувств. Как это водится в отличных фильмах, скучать ни приходится ни секунды, причем чем ближе к финалу, тем большую остроту принимают разворачивающиеся события. Последние полчаса — это сплошные нервы и эмоции, еще раз эмоции и снова нервы. Под очаровательную музыку Хавьера Наваретте история близится к своей развязке, а уж понравится ли она зрителям или нет — на то воля фавнова. Хотя, положа руку на сердце, ну кому она может не понравиться? Не бывает таких людей.
Говорят, что когда в наш мир заглядывает настоящее Кино — красивое, умное, захватывающее, доброе и печальное — у ремесленников от целлулоида, имя коим — легион, в массовом порядке случаются продолжительные обмороки, зверская мигрень и полная потеря работоспособности.

И если вдруг окажется, что в день премьеры «Лабиринта Фавна» больницы оказались под завязку забиты всевозможными увеболлами — мы этому не только не удивимся, но даже слегка расстроимся. Очень жаль, что такие чудеса не происходят ежедневно.

Михаил Судаков
1 декабря 2006